Темная игра смерти. Том 2 - Страница 18

Преподобный Саттер спустился на самую нижнюю площадку, представляющую собой полукруглую сцену, покрытую коврами, что позволяло режиссеру давать общие планы дальними камерами, показывая главу Библейского центра на фоне шестисот человек аудитории. Эта студия обычно использовалась для съемок ежедневной программы «Библейское шоу в час завтрака». Сейчас же здесь шла запись более длинной передачи – «Библейская встреча с Джимми Уэйном Саттером». Программы, предполагавшие больший состав участников или большую аудиторию, записывались в Молитвенном дворце.

– Я всего лишь скромный провинциальный проповедник, – снова произнес Саттер, переходя на доверительный тон, – но с Божьей помощью и с вашей помощью все испытания и беды останутся позади. С Божьей и вашей помощью мы переживем эти дни преследований и гонений, и слово Господа зазвучит еще громче, сильнее и яснее, чем прежде.

Он промокнул вспотевший лоб шелковым носовым платком.

– Но чтобы мы выжили, дорогие друзья, чтобы мы могли и дальше доносить до вас послание Господа, выраженное в его евангелиях, нам нужна ваша помощь. Нам нужны ваши молитвы, ваши негодующие письма в адрес правительственных бюрократов, преследующих нас, ваши подношения любви… Нам нужно все, что вы можете дать во имя Христа. Вы должны помочь нам доносить до людей слово Господа. Мы верим, что вы не подведете нас. А пока вы надписываете конверты, разосланные вам в этом месяце Крисом, Кеем и братом Лайлом, давайте послушаем Гейл и ансамбль «Евангелические гитары» с нашими библейскими певцами, которые напоминают вам: «Нет необходимости понимать, нужно просто держать Его за руку…»

Помощник режиссера пальцами отсчитал Саттеру четыре секунды и зажег лампочку, когда нужно было снова вступать после музыкальной паузы. Преподобный опустился за письменный стол, кресло рядом с ним пустовало. На диване же оказалось слишком много людей.

Саттер с вальяжным и даже несколько игривым видом улыбнулся в объектив второй камеры.

– Друзья, говоря о силе Господней любви, силе вечного спасения и даре возвращения к жизни во имя Иисуса, мне особенно приятно представить нашего следующего гостя. Много лет он блуждал в паутине греха Западного побережья, о которой мы все слышали. Много лет эта добрая душа, лишенная света Христова, бродила в темной чаще страха и блуда, которая уготована тем, кто не обрел слова Господа… Но сегодня в доказательство бесконечной милости Иисуса и Его силы, Его вечной любви, не оставляющей ни одного страждущего, с нами знаменитый продюсер, голливудский режиссер… Энтони Хэрод!

Под громкие аплодисменты шестисот христиан, не имевших ни малейшего представления о том, кто такой Хэрод, тот пересек широкую площадку. Он протянул Саттеру руку, но преподобный вскочил, обнял продюсера и усадил в гостевое кресло. Хэрод нервно закинул ногу на ногу. Трио на диване отреагировало на гостя по-разному: популярный когда-то певец саркастически усмехнулся, апокалиптический писатель наградил его холодным взглядом, а раздобревшая кинозвезда состроила хитрую физиономию и послала воздушный поцелуй. Хэрод был в джинсах, облегающих ногу ковбойских сапогах и красной шелковой рубашке.

Джимми Уэйн Саттер склонился к нему и начал:

– Ну что ж, Энтони, Энтони, Энтони…

Хэрод неуверенно улыбнулся и подмигнул аудитории. Из-за яркого освещения лиц он не различал, лишь кое-где поблескивали стекла очков.

– Энтони, и сколько лет ты уже сотрудничаешь с ярмаркой мишуры и тщеславия?

– Э-э… шестнадцать лет, – произнес Хэрод и откашлялся. – Я начал в шестьдесят четвертом году, когда мне было девятнадцать. Начал как сценарист.

– И, Энтони… – Саттер склонился ближе, придав своему голосу одновременно оттенки лукавства и таинственности, – правда ли то, что мы слышали о греховности Голливуда? Конечно, не всего Голливуда… у нас с Кеем там есть несколько добрых друзей-христиан, включая тебя, Энтони. Но вообще, неужто он так порочен, как говорят?

– Довольно порочен, – кивнул Хэрод. – Это действительно клоака греховности.

– Разводы? – осведомился Саттер.

– Повсеместно.

– Наркотики?

– Ими пользуются все.

– Алкоголь?

– О да.

– Кокаин?

– Запросто, как леденцы.

– Героин?

– Даже у звезд на венах есть следы, Джимми.

– И люди упоминают имя Господа всуе?

– Постоянно.

– Богохульничают?

– Само собой разумеется.

– Поклоняются дьяволу?

– Ходят такие слухи.

– Молятся «золотому тельцу»?

– Вне всяких сомнений.

– А как же насчет седьмой заповеди, Энтони?

– Э-э-э…

– «Не пожелай жены ближнего»?

– Я бы сказал, она полностью забыта.

– Ты бывал на этих порочных голливудских приемах, Энтони?

– Не раз участвовал в них.

– Наркотики, блуд, неприкрытое прелюбодейство, погоня за всемогущим долларом, поклонение врагу рода человеческого, пренебрежение законами Божьими…

– Да, – подтвердил Хэрод, – и это только на самом скучном приеме.

Аудитория издала звук, напоминающий нечто среднее между кашлем и приглушенным вздохом.

Преподобный Джимми Уэйн Саттер сложил пальцы домиком.

– А теперь, Энтони, расскажи нам свою собственную историю о падении в эту бездну – и восшествии из нее.

Хэрод едва заметно улыбнулся, уголки его губ поползли вверх.

– Ну, Джимми, я был молод, впечатлителен… хотел, чтобы мною руководили. Признаюсь, что соблазн этого образа жизни довольно долго вел меня вниз по темному пути. Многие годы.

– И ты получал за это мирское признание, – подсказал Саттер.